— Характер у них поганый, злоязыки и вообще… те ещё. Но вообще — нормальные соседи. Когда колотушек получили, — воинственно отметил он.

— А за что? — заинтересовался я, ну всё таки заржал, не выдержал.

Итак, эти Хомычи ещё и скуповаты. И как-то отказались от закупки продовольствия за «немерянные деньги». Ну отказались — и ладно, только их деревенька хрен горную популяцию досыта накормит. И эти кроты… занялись воровством морковки… и кабачков… и брюквы, гы-гы-гы! Ну реально не выдержал, заржал, представляя владетелей, под землёй по цепочке передающих натыренные плоды пейзанского труда. В общем, потраву установили. Нескольких Хомычей откопали, надавали по шеям. В итоге Хомычи выплатили откупное и помирились. Но да, забавно.

В общем-то, на этом я и распрощался. Смотался до пасеки и смолокурни Влисычей — так там даже особняка не было! Натуральное логово в здоровенном дубе, с мебелью, хоть и грубой. Но, по-моему, пейзане жили получше, чем эти отмороженные волчары. Правда, с ними интересный момент: именно их «звериное сознание» вполне может быть методом борьбы с навками, духами в Нави. Простые владеющие там теряют разум, становясь животными. А Влисычи — фактически не меняются. Скажем так, возможный вариант. Но на Рымичей нападали точно не они, в этом я стал уверен на сто процентов. Даже прошлые волчары, теоретически, могли, хоть и вряд ли. А эти — точно нет. Эти бы не к деньгам, а к людям рвались, порвать.

И, наконец, уже в сумерках, добрался до холмов Хомычей. Объехал, Динька внутри пошуршала… И точно не они, вот вообще никак: коротышки, хоть коренастые и с лютыми лапищами даже у людей. В обороте это были страшноватые кротовьи хваталки, с когтищами, в лёгкую крошащими камень. Но внешне таких комодов на ножках ни с кем не перепутаешь. И матерились они… точнее, редкие нематерные слова иногда прорывались сквозь матерную речь. Но это неточно, может, оговаривались случайно.

Так что уверенность, что это и не Хомычи у меня появилась. Но Динька всё равно пошуршала, поискала, нашла много складов ценных металлов, но не монет. И денег немало, побольше, чем у волчар, но явно не те масштабы.

— Хотя и по размером было понятно, — махнул я лапой, после чего фыркнул. — Жадные, матерящиеся коротышки под горой! Чего только не бывает на Зиманде!

Ну и поехал потихоньку к Золотому. Гнать смысла не было: ворота города закрыты — уже стемнело? мало ли — ветка какая-нибудь особой подлючести. Убить не убьёт, но повредить и меня, и одежду может. И вообще — несолидно моему почтенству по лесной дороге кувыркаться!

А так как ехал не быстро, то думал. И использовал Закон Экономии Аристотеля — тот самый, который необразованные бритты в своей энциклопедии приписали Оккаму, который рядом с Законом не лежал — разве что с бритвой, тонзуру выбривал. Так вот, не множа сущности, выходила очень… занятная картина. Отдающая теорией заговора, но… лишние сущности не вводились. А значит — надо провер…

«Не спи, сожрут!» — рявкнул Потап, подавая в тело энергию.

И одновременно с этим по обочинам раздались потрескивания. А врубленные на полную чувства показали приближающийся, берущий меня в кольцо, десяток териантропов.

— Кому не спится в ночь глухую⁈ — оскалившись, уже в полном обороте прорычал я с аркубулюса.

23. Гопники и стражники

На мой естественный и актуальный вопрос (естественнее в ночном лесу Зиманды только вопрос про библиотеку) неизвестные в лесу закопошились. И через секунду стали известными, точнее их тотемный дух. Что неприятно: какие-то деятели дальше по дороге протянули над ней фигулины, поблескивающие в свете желтой луны. Цепи, однако, догадался я. Чёрта с два по дороге рванёшь, однако: аркубулюс может справится, может и нет. Но замедлится точно, да и вообще — ещё не хватало мне от всяких подземных коротышек драпать! Ну, когда драпать особо некуда, кроме как в сторону их логовища: лес они перекрывают, да и не десяток, а полтора. Если не все два, блин…

«Шестнадцать» — сообщил Потап образом. — «Что ты дёргаешься, шебуршень?»

— Во-первых — лень с ними связываться. Во-вторых — а если алхимия?

«Справлюсь, показывал же!»

— Это потеря кусков плоти, моей…

«Не твоей, а моей. И твоей, но это…» — последнее было совершенно невозможным для детального понимания образом, конвертация «масса-энергия» на основе магического оборота, от чего я просто «завис». — «Придурок» — признался в слабоумии топтыгин, представив почему-то мой образ, но послал образ более или менее понимаемый (хотя я и так всё понимал, ну почти!) с тем откуда будет браться отсечённая новыми «защитными механизмами» плоть, потенциально поражённая ядом.

— А если много яда?

«Без разницы, этой потраве ещё и шкуру пробить надо. Так что не трясись, как заяц!»

— В-третьих, если я их всех одолею, то у меня дури не хватит их обоссать, — скромно признался я, вызвав от топтыгина смешливый хрюк.

«Попинаешь тогда, или плюнешь из пасти, можешь с огоньком» — милостиво дозволил он.

Диалог этот занял менее секунды, поскольку был внутренним. А на дорогу, в пяти метрах от меня, выбрался Хомыч, кто ж ещё. Ростом метр в кепке, в прыжке с табуретки, но в!функциональном' полуобороте. Насколько я подсмотрел Динькой и узнал от Потапа, в полноценного кротищу-оборотня эти деятели оборачиваются только под землёй. На воздухе НЕМНОЖКО нефункционально, поэтому и без того широкая тумбочка без антресолей Хомыча обзаводилась приставными полками, в виде когтистых лапищ, расширяющихся от плеч к лопатообразной «ладони». В общем чуть ли не полтора метра в ширину, с учётом лап, при этом морда и торс с ходилками антропоморфны, с редкими полосками гладкой и блестящей кротовой шерсти. А вот что мне не понравилось, так это то, что в руках у коротышки был… ни черта не пистоль. Мини-гаубица, ручная! Короткоствольная, не длинее двадцати сантиметров, но калибр под тридцать миллиметров! Патрон вроде как стандартный, больше зачарований нет и однозарядка, но. Готов зад Потапа поставить на отпинание — это дробовик, даже если набитый обычным дроблёным камнем — неприятный.

«Заяц!»

— Шестнадцать стволов, — отпарировал я, на что раздалось недовольное ворчание.

Нет, понятно что хрен убьют, но тут будет неприятно и больно: если всё так, как я надумал, само собой. Может у кротохрена, вышедшего на дорогу «эксклюзив», единственный экземпляр, но рассчитывать на такое глупо.

— Тебе…. не спиться в ночь глухую,… уважаемый! — проскрипел, с ехидцей, Хомыч, показав удивительный объём словарного запаса помимо мата. — … владения нашей своей столичной…! И сам приодет и при деньгах. Плати за топтание,… уважаемый, а то… тебе, сами всё заберём!

Это меня гопают, выходит. Ну сволочной нрав и криминальные замашки этих воров кабачков и брюквы я ещё от Рилича слышал: к соседям коротышки «относительно лояльны», а тут зацепились за реально существующую в укладах владетелей «топтание земли». Правда об этом, по укладам же, ЗАРАНЕЕ предупреждают и договариваются, да и с караваном-повозкой, а не конным. И если не договариваются — топтатель просто сваливает в обход. Но сам факт того, что меня не «грабят разбойники», а требуют положенное по укладу владетели — имеет место быть. Чисто формально и для протокола в моём воображении, само собой: хрен я этим охреневшим коротышкам что-то отдам.

— И железку свою… оставишь, — фантазировал Хомыч, подойдя к аркубулюсу и проведший по плечу зверюги когтем.

Оставив царапину, скот такой! Меня, блин, не просто гопают, но и средство передвижения царапают! Что-то я зверею, но надо действовать мозгами. А то изрешетят дробовиками, всю дорогу буду мучаться и страдать, пока каменюки из организма выковыриваться будут. И монокль разбить могут. Не говоря о когтях — они у кротогопников реально неприятные, металл аркубулюса — на магической плавке, с зачарованием, на нём пули следа не оставляют.